(документальный рассказ - воспоминание А. Розановой)

Сейчас мне нет и сорока, я домохозяйка, сексуальных приключений жизни было мало. Может быть, поэтому мне особенно запомнились самые первые эротические переживания. Дело было на даче под Ленинградом. Не тогда было шесть с половиной. Родители были в городе, а жила я с бабушкой. В один из немногих жарких дней бабушке понадобилось уехать в поселок за продуктами и лекарствами, а меня на пол дня отдали под присмотр соседям.

Там жила пожилая женщина с двумя внуками. Мальчику Вите было около 15 -16 лет и он мне казался взрослым, а соседке Леночке было лет пять. Я этих ребят давно знала и считала своими.

Их бабушка была занята по хозяйству, поэтому меня вместе с Леной отдали под попечение Вити.

Мы с Леной играли в песочек, прямо около грядок на их участке. Как сейчас помню - на мне было короткое, легкое платьице и трусики. Надо сказать, что выглядела я не намного старше Лены.

Витя сидел рядом на скамейке. Я сидела на корточках, раздвинув ножки играла, ни о чем таком не думала. Представляю, как я тогда выглядела - чуть пухлые ножки, застиранные трусики в песке, натянутые на довольно широкий лобочек. Двух или трех зубов не хватало, коленки обобранные, несколько синяков на ногах. Эдакий дачный ребенок.

Вдруг я наступила на какую-то нитку - оказывается две ниточки из трусиков, которыми были обметаны края ткани, как-то выскочили и частично распустились. Причем распустились ниточки с низа трусиков - от перемычки между ножками. Витя принес ножницы и отвел меня на метра два в сторону и попросил присесть. Я присела на корточки, раздвинув коленки.

Витя тоже сел, оттянул перемычку трусиков и срезал одну нитку. Витя, конечно, видел мою писю. При этом он держал пальцы левой руки между моей писей и тканью трусиков. Он так аккуратно и нежно прикасался к моей писе, что я просто впала в какой-то транс. Мне хотелось, чтобы он как можно дольше не убирал руки. Он как будто это понял. Вторую нитку он отрезал долго. Он отодвигал перемычку трусиков, загибал ее, перебирал пальцами.

Мне было хорошо как никогда.

Затем он сказал, что ему так не удобно и попросил снять трусики совсем "для ремонта".

Не знаю почему - мне стыдно не было ничуть. Я отдала ему трусики и продолжала играть в песке, почти забыв о новых ощущениях. Играя в песке, я поворачивалась к Вите разными местами, нагибалась, вставала, сдвигала и раздвигала ноги - совершенно не задумываясь, что Витя на меня смотрит. Платьице было такое короткое, что, наверное, даже когда я ненадолго привставала, оно навряд ли что скрывало. Витя сидел напротив, теребя мои трусишки и смотрел больше на меня, чем на них.

Уже став старше, я посмотрела на это глазами мальчика и поняла, насколько это могло соблазнительно выглядеть.

Когда Витя "починил" трусики, он отряхнул мой животик и попочку и помог одеть трусики. При этом он пальцем почистил капюшончик клитора (он у меня уже тогда был большой) поддев его снизу несколько раз пальчиком. Не скажу, что я что-то особенное при этом испытала. По крайней мере, при срезании нитки ощущения были во много раз сильней.

Перед обедом Витя с согласия их бабушки отвел нас купаться на озеро. Однако мы вышли не на общий пляж, а чуть подальше, где деревья подходили к берегу и никого не было. У Лены были запасные трусы, а у меня нет. Поэтому Витя предложил мне купаться голышом. И хотя я уже с трех лет обычно купалась в трусах, в этот раз я спокойно согласилась. Более того, Лена "за компанию" со мной пошла купаться голышом. Ведь никого чужих рядом не было!

Не знаю почему, но ко мне он больше не старался прикасаться - а ведь был прекрасный повод - поучить меня плавать - поддержать в воде. Я сама в воде несколько раз как бы случайно прижимала низ живота к его телу, пару раз мне удалось дотронуться этим местом до руки.

Кода я вылезла из воды то не спешила одеться. То ли хотелось высохнуть, то ли -чтобы он смотрел, уже не помню. Но то, что он смотрел на меня, это точно.

Кстати Лена его не интересовала в этом плане нисколько. На ее писю он не смотрел.

Столько лет прошло, а я вспоминаю этот день с радостью. И с Витей у меня сохранились спокойные, ровные отношении - просто как с соседом. А в глубине души я ему благодарна. У меня от этого случая сохранились только радостные воспоминания.

Этюд N2
Серый асфальт с выбоинами и промоинами. Местами - проросшая травка. Дворик, а скорее закуток двора орошался едва накрапывающим дождиком. Таким дождиком, при котором редкий прохожий раскроет зонт. Верка сидела в углу между серыми, давно не крашеными стенами. Темная голова с недлинными плохо расчесанными волосами. Худые коленки почти не прикрыты платьем и расставлены. Сикает.

Ребята уже давно не удивляются, что я вожусь с Веркой. Даже насмешек почти нет.

А дождь почти перестал.

- Верка - быстрее! - говорю я как-то неестественно, а сам не хочу, чтобы она "быстрее".

Она сосредоточенно смотрит почти туда же куда и я - вниз. Только она на созданный ею ручеек, а я на его источник. Почему было не пописать дома? Наверное, Верке просто в голову не пришло. Меня она не стесняется напрочь. По-моему я ей больше брат, чем ее настоящий брательник и, одновременно, мой одноклассник - Женька.

Сам не знаю, почему мне так хочется водиться с Веркой. Ну не потому же что она не просто мне доверяет, но разрешает смотреть и гладить то, что другие девчонки закрывают от мальчишек как самое дорогое? А может именно поэтому.

Привязался я к ней. У меня сестры нет. Может это как замена. Но она-то во мне чего нашла? Не знаю.

А еще у нее большие синие глаза. Иногда наивные, иногда хитрющие.

Верка давно закончила, но всё сидит в той же позе и лукаво смотрит "искоса, низко голову наклоня". А ноги и не подумала сдвинуть. Вот чертовка!

Гудок тепловоза невдалеке - как сигнал. Пора.

- Идем.

Поскриптум: Вера моя первая привязанность, первая женщина и вторая, так уж вышло, жена.

Этюд N3
Бесконечной чередой тянутся поля. Столбы мерно мелькают за окном поезда. Загорелые "отдыхальщики" сидят в полумраке. Еще не вечер, но уже и не день. Поезд "Адлер-Череповец" увозит всё дальше на север. Я не вижу этих полей. Не вижу столбов и принесенных проводником стаканов с чаем. ЕЙ 12 мне 13. Она сидит у самого окна. Моя коленка касается ЕЁ коленки острой загорелой коленки. Коричневое платье немного вздернуто. ЕЁ взгляд там, в окне. Моя рука под столом. Пальцы уже там, где не были ни разу. В розовых складках между ЕЁ ножек. В редких кучеряшках недавно появившихся волосиков. В узкой щели, ставшей влажной. В мякоти малых губок. Между ними. Только бы не застонать от счастья и напряжения.

Я вижу ЕЁ в первый раз в жизни и навряд ли когда увижу. Отдыхали мы не вместе и живем в разных городах. Я не знаю, кто такая Лолита, но ЭТА чертовка даст ей фору - дайте время.

Когда в купе временно не осталось никого, ОНА поворачивает свое веснушчатое лицо и как-то странно улыбается. Колени разводит еще шире, так, что я даже немного отодвигаюсь. ОНА смотрит и молчит. Смотрит, как затаил дыхание, как я прошу глазами: дай еще. Кончики пальцев стали мокрыми от ЕЁ соков, а моя спина - от напряжения. Пальцы пытаются запомнить. Складочка справа, складочка слева. Вверху шершавый "холмик". Весь в пупырышках. Чуть ниже углубление. Но туда нельзя. Еще не пришло время узнать про то, что углубление заканчивается сразу двумя туннелями. Это знание придет позже. И не с НЕЙ.

Вернулись родители: моя мама и ее отец. Первый вопрос: вам свет не включить?

- Нет! - выдохнутое одновременно из двух детских ртов.

Боже! Как ее звали? Не помню. Помню только, как мама смущенно теребила край летнего платья, когда смотрела на ее отца. Какое мне дело, где они были: мать и ее отец. Гораздо важнее, где моя рука. Почему она уже здесь, а не еще ТАМ?

P.S.

Были ли еще такие волнения? ТАКИЕ точно - нет. Похожие. Ну, когда в первый раз с невестой, ну это: в первый раз по настоящему и у нее и у меня. И когда жена рожала, почему-то вспомнил этот поезд. Дай сигарету.
Автор: Андрей и Анна Розановы